Петя шагнул вперед, сбрасывая с себя обрывки самой ночной мглы, самого овеществленного Мрака. Юный Старший Магистр перехватил уже начавшую опускаться руку молодой офицерши, с силой стиснул её, не позволяя закончить движение. Лёгкое усилие воли моего ученика играючи развоплотило и без того не слишком-то прочное, сплетенное на одной голой ярости заклинание лейтенанта, а сам Петя дёрнул парня назад.
— Пусти! Пусти меня! — ревела не видящая ничего от ярости девчонка. — Убью-ю-ю!..
Я бы на месте моего ученика дал бы оплеуху впавшему в истерику лейтенанту. Петя оказался гуманней — притянул к себе, приобнял парня за плечи, не позволяя вырваться и что-то негромко ему нашептывая. Человечный он у меня, этот Петька…
Она вырывалась, как умалишенная. Била боевой магией, рвалась, хрипела, вращала глазами как сумасшедшая, роняла оскорбления, за которые, будь она в здравом уме, её тут же бы горсткой пепла и обратили бы… Но моему ученику, разумеется, подобное было нипочем. Старший Магистр, да не из последних, он терпеливо сносил Воздушные Лезвия и Кулаки, попытки сжечь себя и прочие взбрыкивания девицы, продолжая что-то осторожно и тихо нашептывать.
Казалось бы — два человека примерно одного возраста, а сколь разное отношение к происходящему… И дело было не только и не столько в том, что для Пети погибшие были чужими людьми. Просто мой ученик вырос, заматерел в непрерывных войнах и сражениях. Он высоко, очень высоко поднялся — от вчерашнего крестьянского паренька, ещё младшего, чем лежащий на земле убийца товарищей, до третьего человека в моем Роду и могущественного Старшего Магистра. Вот только путь, что остался за плечами парня, был усеян сотнями трупов своих и тысячами врагов, обильно полит кровью, пропитан болью и смертями — и потому его сердце уже покрылось той незримой бронёй, что отличает опытного воина от новичка. Ветерана от новобранца, изнеженного аристократа в пятом поколении от сурового боевого мага из тех, что являются первыми поколениями этих самых аристократов и основателями своих Родов…
Я не спешил выныривать из ночной темноты. Несмотря на сбежавшихся и суетящихся вокруг дежурной пары священника и боевого мага, я молча стоял, впитывая восприятием тонкие, едва уловимые струны чужих чар. Каждую ночь на наш лагерь накладывались всё более могущественные чары Ужаса, Безумия и Порока.
Ужас и Безумие потихоньку воплощались. Это был не первый за эту ночь случай, когда доведенный до ручки солдат кидался на товарищей — слабые духом поддавались этим ложным внушениям, страхам, через которые били малефики врага. Весь этот шепот душ погибших с того света — ложь, уловка и ничего более. Нет у смертных магов власти над ушедшими за грань — Эдем ли, Инферно ли, домены ли языческих богов, ни в одно из этих мест не дотянуться тем, кто ещё ныне живет и дышит. Законы Творца можно обойти — по мелочам и высокой ценой, но для этого нужно быть кем-то большим, нежели даже Маги Заклятий. Даже Великим Магом быть для этого — лишь самая минимальная из возможных граней… И уж точно не криворуким чародеям этой реальности претендовать на подобное!
Так что чушь твоя Анечка, просившая проливать за себя кровь, солдат. Она порождение твоих боли и страха, вытащенное черной волшбой достаточно искусного врага, что не решается выйти на честный бой с нами. Они действуют так не первый день — но до того подобные чары нам удавалось отводить. А вот сегодня они сотворили куда более тонкие ритуалы и чары — и я сильно подозреваю, что без когтистых лап инфернальных союзников Цинь тут не обошлось.
К сожалению, защита от подобной магии это игра тонких материй. Не поставить простого и банального защитного купола, как от прямых ударов боевой волшбы — тут нужно действовать в разы тоньше. Лучше всего в подобных вещах разбираются церковники и прочие служители богов — в конце концов, это их вотчина. Битва за души — сие не моя прямая компетенция… Я больше по способам отправлять эти самые души на высший суд прежде отмеренного срока.
Но если Ужас и Безумие уже во весь рост шагали по лагерю, то куда запрятался их брат, самый опасный в этой троице — Порок? То, что направлено не на рядовых солдат и даже гвардейцев, то, что бьёт по разуму и духу чародеев? Где же признаки демонических козней?
Надежно защищены от проявлений вражеских чар были лишь несколько мест во всем нашем лагере. Центральная его часть со штабом и старшими чародеями, где так же располагались наши пилотируемые големы и мои гвардейцы, провиант и арсенал, для которых каждый раз отстраивали укрепленные склады — там в обязательном порядке дежурило пятеро Старших и десяток Младших Магистров, не считая священников и магов рангом пониже — ну и моя небольшая эскадра. «Змей», «Красотка» и остальные четыре фрегата… На первых двух собственной защиты судов хватало что бы не волноваться о подобном, а на остальных дежурили усиления из десятка церковников на каждом. Ну и Мастера, командующие судами, тоже в расчет шли — маги четвертого и выше рангов такому влиянию подвержены не были…
Мои размышления прервали легкое, почти неощутимое возмущение в эфирном плане — то самое, которого я ожидал. След гнуси из Инферно… Даже будучи готовым, я едва-едва сумел уловить его — что уж говорить о прочих…
Не теряя времени, я, всё ещё обернутый Мраком словно теплым, мягким и лёгким плащом, метнулся вперед. Над палатками и шатрами, не обращая времени на периодически попадающиеся стычки и короткие схватки — обезумившие люди пытались бросаться на своих товарищей, и, к сожалению, нередко им удавалось пролить братскую кровь… Мне было жаль их — и тех, кто на время утонул в навеянном наваждении, и тех, и тем более тех кто становился их жертвами. Я мог бы остановиться, прервать свои поиски и спасти множество солдат и даже младших офицеров — Подмастерий и Учеников, что изредка тоже падали жертвами ударов в спину.
Мог бы — но не стал. У каждого сегодня есть свой долг, своя задача — судя по тому, какие чудовищные волны черной, злой силы волнами накатывали на лагерь, мы крайне недооценили искусность вражеских малефиков. И силу обитателей Инферно, проникших в наш мир… Мои глаза, наполненные маной, сияли ультрамарином, я напрягал их изо всех сил, вглядываясь в то хаотичное марево из десятков тысяч аур, заклятий пытающихся бороться с вражеским наваждением чародеев, столпы белого сияния, от которого расходились волны мягкого, золотистого света — святые отцы изо всех сил боролись за умы и души людей, не разбирая, язычники аль христиане стояли рядом.
Это было прекрасное многоцветие сотен, тысяч неописуемых цветов. И даже мне было непросто разбирать всё это на отдельные нити, понимая, откуда и что берется. Однако сверху, с небес и из окружающей лагерь ночи наваливались волны злой, голодной черноты. Она была не однородна — все оттенки серого, черного, мрачно-багрового и гниловатого, будто бы болотного зеленого свечения…
И две эти могучие псионические силы, одна из которых являлась естественным образованием от тысяч аур людей, что интуитивно сливалось в единое целое, пытаясь давать отпор тому искусственному, невозможному образованию — на их стыке, там, где они встречались, шла самая настоящая битва. В лагере уже никто не спал, в нем творилась настоящая истерия — и вся надежда была на магов и священников. Мастера и те, кто был выше, могли своей силой не только защищаться, но и развеивать чужую силу вокруг — а уж святые отцы были в этом подкованы ещё лучше.
И тем не менее сквозь ту яростную бурю красок на границе двух образований прорывались тоненькие, разноцветные щупальца. Проникали то в одного, то в другого, сводя с ума и подчиняя, творя хаос и обрушивая общий фронт изнутри…
Я мог вмешаться и помочь нашим — но, к сожалению, даже так я был не в силах одним своим вмешательством кардинально изменить ситуацию. Лишь облегчить ситуацию… И потому не лез. Я — Архимаг, сильнейший и самый умелый в войске. Мой час придет позже… А пока свяжусь с нашим командиром. Нужно ввести его в курс дела и выслушать его решение.